... Лезет трава из-под груды камня...
В чашечке ландыша - влаги капля...



РАКУРС

Если у Пастернака - “намокшая воробушком сиреневая ветвь”, то здесь ирис - петушок, гордый и трогательный, с выступившими на нежных лепестках прозрачными росинками. Кажется, он даже глаза от удовольствия зажмурил...
Людмила любит фотографировать после дождя - он словно принаряжает растения, заставляя капельки на чистых листьях играть радугой; подчеркивает естественную невинность каждого цветка - от розы до самого простого, такого прекрасного в своей первозданности. Островки тысячелистника на фоне морского берега, удивительно царственное величие бораго, сверкающего синевой в плотном рельефе тяжелых темных листьев. А вот два тюльпана, наклонившиеся к напоенным влагой кустам царицы цветов - розы. Роза вообще проходит рефреном: через каждые несколько снимков удивляет своей абсолютной, классической красотой.
Капля росы как органическая часть яблоневого цвета, плачущий ландыш, ловко выхваченный фотообъективом из глубоких складок гофрированной листвы, чернобровый мак с центром магического притяжения - темно-фиолетовыми тычинками на алом фоне...
Ракурс, выбранный фотохудожником, усиливает игровой эффект света и тени, совершенствуя чистоту линий, созданных самой природой. Смотришь - и начинаешь даже сомневаться в реальности воссозданного мира, но вот замечаешь пчелку или шмеля - неотъемлемые атрибуты живой земли, и уже экзотический цветок, напоминающий длинноклювую птицу, не кажется тебе чем-то неестественным. Он оживает, как и все, что заметил острый взор создателя этой чудесной галереи.
И ты, наконец, выходишь из плена фантазии ( или - реальности?) с чувством, что и лес, и кусты, и весь пейзаж - вот он, наполненный светом и музыкой дня. А между тем дерево, центральный образ очередного снимка, страшно одиноко, и достигнуто это впечатление всего лишь одной линией: березка в наклоне, и кажется, что ей - не подняться... Грустно: одинокая уточка в зеленой заводи, белый парус в пустынном море (не видно неба и земли), одна - на берегу - беседка среди диковинных кустов. А семь бесхозных лодок в прибрежном краешке воды, а птица над водной гладью, настигнутая наверху коряги, напоминающей оленьи рога, - в прозрачном и звенящем от чистоты воздухе?
Но мысль и чувство не замирают, не устают - ты пе-реходишь от одного прекрасного мгновения к другому и принимаешь этого репетирующего в плавном, изящном наклоне длинной шеи лебедя как театральное действо: чем не балет? А крепкая, в яркой зеленой косынке утка? Крылья - в подъеме, на взлете, лапы в воде горят, кажутся алыми от искристых брызг. Все это надо увидеть. Все это можно заметить. Если этим - жить.





ВТОРОЕ ДЫХАНИЕ

Но есть еще одна грань духовного мира Людмилы Горбатко, прикоснешься к которой и удивишься, насколько она глубока и прочна. Так же горячо, как и в мир природы, она влюблена в свою работу. Людмила Игоревна - начальник лаборатории, которая контролирует аналитические показатели цеха по производству карбамида, и все здесь, от самого начала, прошло испытание и обновление временем не без ее кропотливого труда. Это ее детище, требующее постоянного внимания и заботы. А стремится она к тому, чтобы и на работе все было совершенно и красиво. Просторная сегодня лаборатория оборудована отвечающими современным требованиям приборами. Здесь, среди любовно ухоженной зелени, легко ды-шится и комфортно работается. Но прежде чем все это заняло свои места, хозяйке лаборатории надо было хорошенько продумать, выбирая по каталогам сответствующий прибор или лабораторную мебель и мысленно расставляя их в этих стенах. Ну а в самом начале?
- Лаборатории формировались очень сложно, - вспоминает Людмила Игоревна. - Начинала я на перегрузке карбамида, так там у нас была комната всего в 18 метров, под лабораторию не было заказано никакого оборудования. Помню, мы вместе с Юрием Григорьевичем Мельником ездили в Невинномысск и привезли оттуда подарок - два прибора. Везли в самолете, а они тяжеленные, но вот доставили их и определили в этой крохотной комнатушке. Обставили лабораторию и работали в такой тесноте: стоял огромный вытяжной шкаф, раковина для мытья посуды, дистиллятор, стол для титрования,и вот задача - нужно было еще приткнуть здесь же и письменный стол для лаборанта! Уже позже нам выделили еще маленькую кладовочку, что слегка облегчило нашу работу.
Оборудование, конечно, было примитивным, но где-то в конце 80-х завод стал переоснащаться: постепенно и целенаправленно. Наша лаборатория - тоже. Ездили мы в Швейцарию, учились работать на новых приборах, которые, надо сказать, требовали высокого уровня знаний. Титрование, например, происходит автоматически, прибор титрует, в него заложены расчетные формулы и мы получаем распечатанный результат. Лаборант видит, какой анализ и даже процентное содержание, дату, время. Но и он должен иметь высокую квалификацию, чтобы разобраться в ситуации: вдруг прибор даст какой-нибудь сбой! Раньше хроматограф (прибор, анализирующий состав газа) выписывал пики и мы замеряли линейкой их высоту. Какая там была точность? Сейчас же все делает компьютер, и, получив результат, лаборант уже вводит его в машину. Так что если в те времена можно было работать лаборантом, имея среднее образование, то сегодня этого недостаточно. Кроме того, лаборант еще должен обладать определенным складом ума.
Но так получается, что мы всему учимся, стремимся, а каждый день еще и какие-нибудь сюрпризы преподносит.
- Какие же у вас бывают сюрпризы?
- Иногда хроматограф начинает завышать результаты, приходится изучать причины, почему это происходит, почему он неправильно обсчитывает пики. Входим в программу, меняем параметры, подбираем... А то, бывает, на титропроцессоре сбой по электроэнергии, тут уже начинаем восстанавливать результаты анализов, формулы. Бывает и такое.
Вот дала мне Наталья Вениаминовна Кнышова новые книжки, по ионной хроматографии, изучаю новые уровни. Потому что даже те титропроцессоры, которыми пользуемся сейчас, уступят место новым, с другими возможностями - руководство завода это понимает, так как вести процесс и делать анализы нужно на оборудовании, которое обеспечит качество и точность. И только грамотный, думающий специалист способен выдержать тот уровень, который предъявляет ему производство сегодня. Кто-то успевает за прогрессом, а кто-то и не выдерживает.
- Но и у вас, наверное, - как в отдельном государстве - тоже происходят свои катаклизмы. Хотя со стороны все эти процессы незаметны и кажется: здесь не бывает сбоев.
- Приятно, что существует такое мнение, - улыбнулась моя собеседница. - Но работа у нас напряженная и редко выпадают дни без проблем. И вы знаете, они, эти проблемы, даже не повторяются! А бывает, что по лаборатории словно “барабашка” пробежал: то не работает, это не ладится. И нужно постоянно выравнивать ситуацию. Я думаю, такое случается на каждом рабочем месте, и приходится искать решение, чтобы служба работала без перебоев..

ОДИН - ЗА ВСЕХ

Рассказывая, Людмила Горбатко время от времени достает то альбом (“семейный, здесь все этапы наших жизненных событий: и ремонт лаборатории, и новоселье сотрудниц, и именины, и отдых на природе”), то стопку других фотоснимков. Общее дело, общие интересы. Действительно, здесь во всем чувствуется заботливая женская рука (хотя есть в коллективе и мужчина, которым все здесь очень гордятся, Всеволод Спиваченко). Даже трудно было решить, чему отдать предпочтение в изучении обстановки - оборудованию, оснащению или же - изумительным редким растениям, органично вписавшимся в рабочий уют, я бы сказала, по-домашнему комфортной лаборатории. Отсюда, честно говоря, просто не хотелось уходить.
- Здесь можно жить, не выходя на поверхность, - пошутила Людмила Игоревна, будто прочитав по глазам мои мысли. - Нас немного, одиннадцать человек, и работают некоторые лаборанты посменно. Мы дружим, интересуемся жизнью каждого и помогаем в трудные минуты друг другу. Причем настолько тактично, никто не “лезет в душу” - это неприемлемо.
Совместные “огоньки”, праздники, различные приятные жизненные обновления нашли отражение в фотолетописи коллектива.
- Людмила Игоревна, а случаи недобросовестности у вас бывают?
- Теоретически возможны, а на практике - не припомню. Но если человек может поступить халатно, нечестно однажды, это может повториться. И как я, допустим, могу пойти домой, спокойно лечь спать, если такому человеку передам смену? Нет, наши лаборанты делают работу грамотно, надежно.
- Надежность вашей работы, очевидно, кроме фактора человеческого определяется еще и надежностью аппаратуры и современным подходом к использованию реактивов.
- Жизнь не стоит на месте, и раньше мы, например, анализы плавов с содержанием СО-2 делали с формалином, и делали их много, формалин, образно говоря, лился рекой. Но он токсичен. Мы ездили с Мариной Волкановой на лучшие предприятия Европы по производству карбамида, изучали передовой опыт, посмотрели и увидели, что там вообще не применяют формалин и некоторые анализы делают другими методами. Вернулись мы в нашу центральную заводскую лабораторию и обратились в группу, которая разрабатывает методики (руководитель Наталья Николаевна Черкасова), рассказали, поделились своими соображениями. И вот для нас разработали новые методы анализа, вследствие чего мы полностью отошли от формалина.
Некоторые реактивы стоят сейчас очень дорого, для нас разрабатывают более дешевые методы анализа. Вообще я считаю, что каждый из нас должен изыскивать какие-то средства для родного завода, чтобы быть не просто потребителями (даже методик!), а рачительными хозяевами буквально на каждом рабочем месте. Везде же есть какие-то резервы.
- Людмила Игоревна, мне кажется, вам присуще стремление к справедливости: вы анализируете, задумываетесь над своими и чужими поступками.
- Наверное, это так. Один ведь просто промолчит, в то время как другой не стерпит. Люди - разные.
- А что вас в людях больше всего возмущает?
- Подлость. Когда человек говорит тебе в лицо одно, а думает и делает - другое. Это самое страшное, когда ложь и подлость сплетаются в одно целое, и я не знаю, как это пережить. Особенно, если этот человек твой соратник. Горько, больно, осадок на всю жизнь остается. Но если в более широком плане, то и удивительно, и обидно, как сейчас люди опустились духовно. Многие перестали читать и слушать классику, а ведь именно классическая литература и музыка формируют нравственное начало.

ПОГОВОРИМ О СТАНДАРТАХ

- Стандарты - вещь непреложная: дисциплинируют, заставляют специалиста выдерживать технологию, добиваться результата и качества...
- Да, но только в работе. Только здесь могу поступать и мыслить по инструкциям - иначе нельзя. В лаборатории любой творческий момент должен быть выверенным и согласованным. А в жизни я вообще избегаю стандартов, не люблю ничего одинакового. Поэтому, когда беру в руки фотоаппарат, стараюсь отойти от стандарта, сделать так, чтобы человек смотрел на снимок, и не мог от него глаз оторвать. Чтобы он расшевелил человека, и тот увидел мир совершенно по-иному, может быть таким, каким его вижу я сама... Поразить настолько, чтобы он додумал то, что я сама какими-то наметками, штрихами, какой-нибудь деталью ему подсказала. Мне кажется, каждый, кто занимается фотографией, добивается этого.
- То есть по Брехту - ничего лишнего, отвлекающего от мысли, а по Чехову - стремление намекнуть и пусть сам ищет завершение мысли?
- Именно. И каждый в меру своего вкуса оценит то, что увидит в фрагменте жизни, поразившем меня и отраженном на фотоснимке.В первую очередь это острое ощущение красоты, которая всегда потрясает.
- Но я хочу заметить, что где-то в ваших работах эпицентром мысли становится деталь, а где-то вы заставляете встрепенуться в поисках чего-то важного, что, возможно, ускользает от восприятия.
- Да, вы знаете, когда смотришь в объектив, все предстает по-другому, начинаешь верить в действительную чистоту всего вокруг себя. Цветок словно живой, он трепещет, меняется каждое мгновенье, и ты понимаешь, что не существует деления на сорняки и культурные растения,и, как в отношениях с людьми, проявляются те особенности, которые невидимы простому глазу и которые оцениваешь только вблизи.
- Все ваши снимки - дневные...
- Но мне больше нравится солнце. Я люблю его восход, закат. Ну а луна... Просто луна - неинтересно. Она хороша в свете чего-то. Я такого пейзажа еще не увидела. Так что моя луна пока где-то там, вдалеке...